lalabum

-Ну, и что там у тебя еще? - капризно спросил Его величество Ыть у Лорда Канцлера.
Время доклада еще не закончилось, но королю уже надоело.
Канцлер кашлянул и стараясь не смотреть в глаза Ытю промолвил:
-Дело касается королевского зоопарка.
-Только не говорите нам, что звери голодают! - перебил его король. - Он же под моей опекой, я помню!
-Именно, Ваше величество, именно, что под Вашей опекой, и весьма щедрой, - воспрял канцлер видя, что король не гневается.
-Я хотел бы внести предложение касательно экономии средств.
-Вас, канцлер, жадность душит, - пробурчал Шут как всегда присутвующий на докладах, - а зверушки начнут голодать, пухнуть и дохнуть. Как вам не стыдно?
Лорд Канцлер с ненавистью глянул на шута. Король погрозил шутнику пальцем, нишкни, мол, не перебивай, дело-то финансовое.
Шут хмыкнул, но заткнулся.
Канцлер продолжил вещать:
-Предлагаю перенести часть финансиврования зоопарка на наших уважаемых сограждан. Скажем так, на добровольных основах, но с оглашением имен тех, кто взял на себя такую обязанность.
-Хитро задумано, - сказал Ыть. - Продолжайте любезный.
-Так вот, - канцлер оживился, - каждый, кто захочет опекать какую-то живность в зоопарке, ежемесячно опалачивает частично или полностью затраты на её пропитание. За это дирекция зоопарка вывешивает памятную табличку с упоминанием имени опекуна. Можно будет разрешить некоторые подарки, типа именных фотографий со зверушкой и прочее.
Шут хихикнул услыхав это:
-Свадебная фотография невесты, жениха и с любимой жабой.
-Более того, - Канцлер сделал вид, что не услышал шута, - можно будет освещать это в прессе и по телевидению, что привлечет еще больше желающих опекать животных.
Лорд Канцлер замолчал. Его величество Ыть задумался. С одной стороны предложение канцлера было весьма кстати, нельзя же единолично содержать весь зоопарк, даже если ты и король. Нехорошо это да и накладно. А с другой было немного неловко, будто бы признаешься в банкротсве. Ыть поразмыслил еще немного и принял решение.
-Хорошая мысль. Одобряем. Но подумайте над реализацией дабы... ну вы понимаете меня, Лорд Канцлер.
Конечно же канцлер понял королевскую мысль. Вовремя понять недосказанное королем есть наиважнейшая черта каждого приближенного к сильным мира сего, тем паче лица государственной важности.
-А вот вы, канцлер, - не удержался от вопроса шут, - вы лично какую бы зверушку опекали? У меня, например, Фиделиус есть.
Шут почесал порося за ухом. Фидяй одобряюще хрюкнул.
-Да,да, - подхвватил Его величество Ыть, - какое животное вам больше всего по душе!
Одарив шута недобрым взглядом лорд Канцлер смущенно ответил:
-Ну-у, лично я взял бы под опеку африканскую соню.
-Ах-ха-ха, - засмелся Шут. - Она ж поди спит всё время! Расходов-то никаких, разве что какашки за ней убирать!
-Экий вы, батенька, расчетливый! - укоризненно, но с улыбкой, молвил король. - Везде выгоду найдете. А нам, значит, слона на прокорм? Но мы не в обиде, королевский слон это вам не мышь под наркозом. Готовьте указ!

Спросили как-то у Шеф-повара Его величества, а есть-ли какая-нибудь универсальная приправа для блюд которая может сделать их вкуснее.
-Голод! - ответил Шеф-повар.

Из еды Шут ненавидел три вещи: вареный лук, вареную свеклу и пенку на молоке.
Лук и пенка вызывали у бедняги рвотные позывы. Свекла же отторгалась при попытке проглотить её.
И ничего с этим нельзя было поделать.

-Сколько! Раз! Тебе говорить! Не лезь дурак! Не лезь!
Каждое слово Его величество Ыть буквально вколачивал в покорно склоненную голову шута, который стоял перед королем на коленях. Благо не скипетром вколачивал, а то кто знает, и впрямь дураком бы стал Шут.
-Я не буду, дядечка, не буду, - смиренно бубнел провинившийся, как бы вздрагивая от ударов.
Попугай с инетересом взирал на сию экзекуцию из своей клетки да еще и поддакивал:
-Пр-р-равильно! Пр-р-равильно!
Утомившись от воспитателной работы король бросил на столик порядком измочаленную докладную папку.
-Еще раз влезешь в дискуссию, в которой ничего не соображаешь - заставлю смешить канцлера!
-Экий вы, дядяечка, жестокий, - обиделся шут потирая макушку. - Зря я тебя справедливым называл.
-Я король! - веско заметил Ыть. - А поэтому самодур, тиран и...
Ыть замолчал дабы не сказать чего лишнего, правду например. Не стоит подданым знать правду о правителях своих, не стоит.

Встретив в коридоре канцлера, разодетого по-причине торжественного приёма в парадный мундир со всеми прилагаемыми позументами и наградными медалями, в числе коих были и офигительные ордена от первой до третьей степени, Шут не удержался и очень умным голосом произнёс:
-Не сотвори себя кумиром!
После чего каждый из них проследовал своей дорогой, а Фиделиус своей, в королевский парк, где было намного спокойнее, а главное никаких кумиров не наблюдалось, с человеческой точки зрения разумеется.
А поросячья никого не интересовала.

Нынче пролился над Ытьсбургом дождик. Да как-то странно пролился, в одном месте словно ведро с колотым льдом опрокинули, а в другом так, как будто из клизмы побрызгали.
А потом выглянуло солнышко и все горожане узнали как живут в тропическом климате.

Ытьсбург задыхался в объятиях лета, кторые неожиданно стали жаркими, душными и потными.
Горожане оккупировали парки и фонтаны, деля последние с воробьями и прочими птицами.
Мокрая Рысь стала почти сухой и пушистой, и принимала водные процедуры по два раза на день.
Королевский дворец, выстроенный еще в те времена, когда на толщине стен не экономили, сохранял прохладу в самые жаркие дни и страдания придворных были более притворными нежели явными. Король, правда, время от времени капризничал, отказываясь выходить на прогулки в парк, а последним его капризом был приказ соорудить в винном погребе отдельную королевскую комнату.
-Да! Да, дядечка! - возликовал Шут по этому поводу. - Правильное решение! Всецело поддерживаю!
И добавил чуть тише:
-Знаю пару бочек с отменным вином, если не забудешь про меня - покажу.
Лорд Канцлер, коего жара раздражала неимоверно, негодовал. Еще бы, подвал вовсе не место для короля, да и спускаться каждый раз вниз за королевской подписью вовсе не улыбалось. Но супротив желания того, кто сидит на троне, не пойдешь и канцлеру оставалось надеяться, что попавшая под мантию Ытя вожжа долго там не продержится.
А в парке жара не ощущалась. Тенистые аллеи, раскидистые липы и столетние дубы создавали настоящий рай для тех, кто решил прогуляться. Главный Садовник самолично контролировал полив цветущих клумб и газонов с изумрудной травой. Канцлер, просматривая счета на расход воды, лишь промокал сиятельную лысину, но не возражал.
Жабе столь жаркие дни и вечера пришлись по нраву - мошкара словно обезумела, только языком успевай ловить.
Стрижам жара тоже не была помехой. Шут как-то заметил, что чем жарче, тем быстрее они летают, чтобы встречным потоком воздуха охлаждаться. Возможно в этом была доля истины, кто знает.

Я ненавижу рекламу! Я ненавижу рекламу! Я! Ненавижу! Рекламу!

Вы слушали рекламу ненависти к рекламе.

А в последнее время, чуть-ли не каждое утро, а то и днем и даже вечером, подле королевского дворца стало раздаваться противное надоедливое карканье.
Сперва истошные вопли вредной птицы веселили обитателей дворца, а Его величество Ыть изволили заметить, эвон, как горло дерет ворона. Но чем дальше, тем веселья становилось всё меньше и меньше, наврядли кого-то порадует воронье карканье, особенно такое словно кто-то задыхается в приступе астмы.
По утрам, король, разбуженный мерзкими звуками, недовольно морщился, Лорд Канцлер устраивал нагоняй Главному Садовнику, хотя последний к вороньему семейстму облюбовавшему крышу дворца никаких отношений не имел совершенно. А Шут весьма серьезно призывал к проведению соревновний по меткой стрельбе среди гвардейцев. И что любопытно ему никто не возражал, а кое-кто и поддерживал.
Тем временем, пока суд да дело, вороны прилетали, усаживалсиь на самую высокую часть крыши и орали истошными голосами заявляя своё право на королевскую территорию.
Ох и мерзко же они орут! Ох и мерзко!

Когда шут говорил умные слова его воспринимали с опаской. А вот слова глупые, дурацкие шутки, прочие выходки принимались окружающими как должное. Смеялись в ответ или над, иногда плакали, но не сильно.
Удивительно то, что умные слова исходящие от канцлера или короля действовали на людей точно так же, как дурацкие от шута - смеялись, плакали, бывало, что сильно.
Между тем совершенно нет разницы кто умные слова скажет, есть разница в тех, кто и как их услышит.